Экономические уравнения не имеют никакого отношения к реальнымусловиям, существующим в каждое мгновение временнóгоинтервала между неравновесным и равновесным состояниями. Только люди, полностью ослепленные предубеждением, что экономическая теория должна представлять собойбледную копию механики, могут недооценивать весомостьэтого возражения. Крайне несовершенная и поверхностнаяметафора не заменяет услуг, оказываемых логической экономической наукой.

В любом разделе каталлактики можно обнаружить разрушительные последствия математической трактовки экономической науки. Достаточно сослаться всего на два примера. Первый из них — это так называемое уравнение обмена,представляющее собой тщетные попытки экономистов-математиков решить проблему изменений покупательной способности денег. Второй лучше всего представить ссылкойна авторитетное высказывание профессора Шумпетера, согласно которому потребители, оценивая потребительскиетовары, “ipso facto также оценивают и средства производства,участвующие в создании этих товаров”. Вряд ли возможноболее искаженно представить рыночный процесс.

Предмет экономической науки — не товары и услуги,а деятельность живых людей. Ее цель — не распространятьсяпо поводу идеальных конструкций типа равновесия. Единственная задача экономической науки анализ деятельностилюдей, процессов».

Л. фон Мизес

Человеческая деятельность:

Трактат по экономической науке

Челябинск.: 2005,

Социум. С. 329—335

Комментарий

Во многих случаях использование математики является неизбежным результатом проведения эмпирических исследований в области экономической науки. В этом смысле использование статистических приемов следует рассматриватькак метод исторических исследований, но не как инструментразвития экономической теории. В силу творческой природы человека любое эмпирическое знание всегда обусловленоисторическими случайностями, так что нет гарантий, чтов будущем оно останется неизменным. Поэтому для экономистов австрийской школы и, в частности, для Мизеса история, понимаемая как эмпирическое знание о реальности,хоть и очень важна в качестве надежного ориентира в понимании прошлых событий, но при этом способна служитьлишь иллюстрацией действия теоретических законов экономической науки на примерах из реального прошлого. Однако на этом критика Мизесом использования математикине останавливается. Мизес отмечает, что даже экономистыматематического толка для углубления своей теории неизменно используют логику, а уж только потом переводят своиидеи на язык математики и в таком формате представляютна суд читателей. При этом они утверждают, что использование математической записи делает язык более точным иупорядоченным, чем допускают логические рассуждения.Это утверждение крайне сомнительно. Словесные выражения могут иметь значительную степень гибкости и общности(что является несомненным преимуществом), оставаясь приэтом не менее точными, чем математические. Источникомбольшей общности вербального языка является, например,то, что он не скован ограничениями и автоматизмом, с которыми сопряжены математические операции. Поэтому легкопонять, что если экономист математического толка сначаладолжен разработать свою теорию логически, чтобы потомвыразить ее на языке математики, и при этом ему приходится использовать правила логики для проверки выводов,следующих из его модели, то он нарушает великий научныйпринцип, согласно которому не следует умножать сущностибез необходимости.