Поэтому действующий субъект оценивает каждую из взаимозаменяемыхединиц средств с точки зрения места, которое последняяиз таких единиц занимает на его шкале ценностей, так что,если действующий субъект утратит или приобретет единицусредств, соответствующая потеря или прибавка полезности будет определяться положением, занимаемым на еголичной шкале ценностей той целью, которая может бытьдостигнута или утрачена с помощью этой последней единицы. Таким образом, с точки зрения австрийской школы,закон предельной полезности не имеет никакого отношения ни к физиологическому удовлетворению потребностей,ни к психологии, а является строго праксиологическим законом (по терминологии Мизеса), т.е. принадлежит к логике любой человеческой, предпринимательской и творческой деятельности.

Таким образом, важно проводить различие между теорией предельной полезности, разработанной Менгером, изаконами предельной полезности, которые были параллельно сформулированы Джевонсом и Вальрасом. Для Джевонсаи Вальраса предельная полезность была простым добавлением к математической модели равновесия (частичного в случае Джевонса и общего у Вальраса), в которой процесс человеческой деятельности явно отсутствует, а включение илиисключение закона предельной полезности ничего не меняет. Напротив, для Менгера теория предельной полезности —это онтологическая необходимость и важнейшее следствиеего собственной концепции человеческой деятельности какдинамического процесса (, 511—524).

Более того, неудивительно, что главный основатель неоклассической чикагской школы Фрэнк Найт называл теорию Менгера об экономических благах первого и более высоких порядков наименее значительным из его достижений(). Этим утверждением Найт обнаруживает теоретическую неадекватность всей неоклассической парадигмы равновесия и, в частности, своей чикагской школы, для