И, наконец, самое главное, прибыль ни в коем случае нельзя считать показателем ценности предприятия. Показатели прибыли и нормы возврата инвестиций отражают результативность, эффективность деятельности предприятия за прошедший период времени, а не его возможности и потенциал успешной работы в будущем. Сосредоточение основного внимания на рентабельности как на наиважнейшей задаче неизменно порождает «близоруких» руководителей, стремящихся пожертвовать долгосрочной конкурентоспособностью фирмы на международном рынке во имя текущей прибыли. Управляющие понимают, что «раздуть» текущие поступления путем повышения цен, снижения издержек, уменьшения ассигнований на разработку новых товаров, поддержку товарных марок и сокращения инвестиций отнюдь не сложно. Часто совет директоров тратит год или два на «обдумывание» действий, которые необходимо предпринять, чтобы «развернуть предприятие в другую сторону». На самом деле, большинство программ, направленных на повышение прибыли, являются ни чем иным как «выжиманием последних соков» из имеющихся средств. Резкое увеличение прибыли скорее свидетельствует о скором крушении фирмы, чем об улучшении ее деятельности. Как показано в «Практикуме 1.2» непонимание реальных экономических процессов негативно сказывается и на политике государства.

Практикум 1.2

Перспективы долгосрочного роста против краткосрочной рентабельности

(на примере британских компаний)

В течение последних двадцати лет в промышленности Великобритании наблюдается удивительный парадокс — рекордные темпы роста производительности на фоне резкого снижения конкурентоспособности на международном рынке.
В период между 1979-1996 гг. показатель объема промышленного производства на душу населения вырос в Великобритании на 80%, что значительно превышает аналогичные показатели Японии, США и европейских стран. Однако с другой стороны, темпы роста объема промышленного производства Британии на фоне расширения мировых рынков оказались незначительны. В противоположность этому, несмотря на медленный рост производительности, объем промышленного производства Японии и Италии вырос на 70%, в США — на 55%, в Германии — на 32% и во Франции — на 17%. Чем объясняется данный парадокс?